Миф «Орфей и Эвридика»
Миф «Орфей и Эвридика» читать
На севере, в гористой Фракии, жил когда-то знаменитый певец Орфей.
Мать его была славнейшая среди Муз - Каллиопа, а отец-речной бог Эагра.
А может, отец его был сам бог Аполлон, покровитель искусства и Муз, потому что он слишком ласково относился к Орфею и именно ему - первому из людей - подарил кифару, или лиру, как впоследствии стали ее называть.
А веселые Аполлону подруги, прекрасные Музы, научили юношу играть на ней.
Во Орфеев пальцами серебряные струны кифары нежно и ласково звучали, пел же он так, что очаровывал даже диких зверей, а деревья и скалы подступали ближе послушать это пение.
Замолкали тогда шумные птицы, стихали буйные ветры, морские волны ласково ложились на берег, и вся природа замирала, слушая божественного певца.
В молодости Орфей ездил на корабле «Арго» далеко на север, к неведомой страны Колхиды, искать золотое руно, и музыка и пение юноши часто помогали аргонавтам преодолевать трудности и препятствия.
Вернувшись во Фракию, Орфей стал жить среди диких киконов один, и ни одна женщина не останавливала на себе его взгляд.
Настал и ему время.
Встретил Орфей юную нимфу Эвридику, прислонился пылкой душой к ней, и вскоре они поженились.
Однако бог брака Гименей сначала не захотел прийти на их свадьбу.
Или он был не в настроении, или, может, знал, что скоро случится беда?
И счастливый Орфей так красиво пел, уговаривая бога, то наконец соизволил и прилетел, держа, как всегда, в одной руке факел, а в другой венок из белых роз.
Но Гименей не принес с собой ни торжественных гимнов, ни веселья, ни счастливых примет.
Факел его разгорался, как им махали, а только чадивший едким дымом.
Это предвещало надвигающейся беде.
Она и произошла вскоре.
То юная Эвридика весело играла на берегу ручья с другими нимфами.
Прячась от них, она забежала в высокую траву и нечаянно наступила голой ножкой на ядовитую змею.
Вскрикнула нимфа мучительно, страшно, и на этот крик сбежались к ней испуганные подруги, и Эвридику уже оставило жизни.
Горько, безутешно плакали нимфы, и мрачным плачем отозвались горы.
Мощные Родопы тяжело тосковали по Эвридикой, ветер выл и стонал, а мимолетный Гебр с горя аж потемнел.
Целыми днями, от ясного рассвета до темной ночи, одиноко сидел йа берегу моря Орфей.
Краялася ему из тяжелого боли душа, тем болью звучали серебряные струны кифары, и песня звучала, как плач.
Орфей пел о своей Эвридику, только о ней, любимой, только о ней друга.
Звал ее, умолял вернуться, потому что жить без нее не под силу.
И певец знал - никому нет возврата из черного царства теней.
И тогда он решил сделать то, чего не разрешалось смертным, - спуститься в Аиду дом и вывести оттуда жену.
Там, где темнеет пропасть Тенар, стал Орфей смело спускаться все ниже и ниже, до темноводои реки Стикс, опоясывающий царство мертвых, отделяя его от всего живого.
Сюда никогда не спускаются беззаботные боги-олимпийцы.
Лишь изредка, когда между ними заходит на ссору и Зевсу кровопролитии, кто говорит правду, он посылает сюда свою юную вестницу Ириду.
Быстро взлетает на радужных крыльях Ирида до черного Стикса, набирает из него воды в золотую амфору и быстро возвращает назад, на лучезарный Олимп.
Над черной стиксовою водой вечные боги клянутся, и нет страшнее клятвы этой.
... Медленно, тихо шло Стикс, не снимая ни всплеска, ни волн.
Вдруг в тишине раздались серебряные звуки, неслыханные здесь.
Подплыл ближе к своей лодке мрачный Харон, перевозивший в Аиду царства тени умерших.
Живых людей он никогда не брал, и, пораженный странным пением Орфея, согласился его перевезти.
Вот и царство мертвых.
Стоит его страшное чудовище - трехголовый пес Кербер, февраль, коварный: всех, кто идет в подземный мир, он встречает приветливо и радушно метля