«Мещанин во дворянстве» перевод

«Мещанин во дворянстве» Мольер перевод

«Мещанин во дворянстве» краткий пересказ можно прочитать за 10 минут, а полностью за 1,5 часа.

Казалось бы, чего еще нужно почтенному буржуа г-ну Журдену? Деньги, семья, здоровье - все, что только можно пожелать, у него есть. Так нет, вздумалось Журдену стать аристократом, уподобиться знатным господам. Мания его причиняла массу неудобств и волнений домочадцам, зато была на руку сонме портных, парикмахеров и учителей, обещали с помощью своего искусства сделать из Журдена блестящего знатного кавалера. Вот и теперь двое учителей - танцев и музыки - вместе со своими учениками дожидались появления хозяина дома. Журден пригласил их с тем, чтобы они веселым и изысканным представлением украсили обед, который он устраивал в честь одной титулованной особы.

Представ перед музыкантом и танцором, Журден первым делом предложил им оценить свой экзотический халат - такой, по словам его портного, по утрам носит вся знать - и новые ливреи своих лакеев. От оценки вкуса Журдена, по всей очевидности, непосредственно зависел размер будущего гонорара знатоков, посему отзывы были восторженными.

Халат, впрочем, стал причиной некоторой задержки, поскольку Журден долго не мог решить, как ему удобнее слушать музыку - в нем или без него. Выслушав же серенаду, он посчитал ее пресноватой и в свою очередь исполнил бойкую уличную песенку, за которую снова удостоился похвал и приглашения помимо прочих наук заняться также музыкой с танцами. Принять это приглашение Журдена убедили заверения учителей в том, что каждый знатный господин непременно обучается и музыке, и танцам.

К будущему приема учителем музыки был подготовлен пасторальный диалог. Журдену он, в общем-то, понравился: раз уж нельзя обойтись без этих вечных пастушков и пастушек - ладно, пусть себе поют. Представленный учителем танцев и его учениками балет пришелся Журдену совсем по душе.

Окрыленные успехом у нанимателя, учителя решили ковать железо, пока горячо: музыкант посоветовал Журдену обязательно устраивать еженедельные домашние концерты, как это делается, по его словам, во всех аристократических домах; учитель танцев тут же принялся обучать его изысканном по танцам - менуэт.

Упражнения в изящных телодвижениях прервал учитель фехтования, преподаватель науки наук - умения наносить удары, а самому таковых не получать. Учитель танцев и его коллега-музыкант дружно не согласились с заявлением фехтовальщика о безусловном приоритете умения драться над их освященными веками искусствами. Народ подобрался захвачен, слово за слово - и пару минут спустя между тремя педагогами завязалась драка.

Когда пришел учитель философии, Журден обрадовался - кому как не философу вразумлять дерущихся. Тот охотно взялся за дело примирения: помянул Сенеку, предостерег противников от гнева, унижающего человеческое достоинство, посоветовал заняться философией, этой первой из наук ... Тут он переборщил. Его стали бить наравне с другими.

Потрепанный, но все же избежав увечий учитель философии, в конце концов, смог приступить к уроку. Поскольку Журден отказался заниматься как логикой - слова там слишком замысловатые, - так и этикой - к чему ему наука умерять страсти, если все равно, когда разойдется, ничто его не остановит, - ученый муж стал посвящать его в тайны правописания.

Практикуясь в произношении гласных звуков, Журден радовался, как ребенок, но когда первые восторги прошли, он раскрыл учителю философии большой секрет: он, Журден, влюблен в некую великосветскую даму, и ему требуется написать этой даме записочку. Философу это было пара пустяков - в прозе, в стихах ли. Однако Журден попросил его обойтись без этих самых прозы и стихов. Знал почтенный буржуа, здесь его ждало одно из самых потрясающих в жизни открытий - оказывается, когда он кричал служанке: «Николь, подай туфли и ночной колпак», из уст его, подумать только, исходила чистейшая проза!

Впрочем, и в области словесности Журден был все же не лыком шит - как ни старался учитель философии, ему не удалось улучшить составлен Журденом текст: «Прекрасная маркиза! Ваши прекрасные глаза сулят мне смерть от любви ».

Философу пришлось уйти, когда Журдену доложили о портного. Тот принес новый костюм, сшитый, естественно, по последней придворной моде. Подмастерья портного, танцуя, внесли обновку и, не прерывая танца, одели в нее Журдена. При этом очень пострадал его кошелек: подмастерья не скупились на лестные «ваша милость», «ваше сиятельство» и даже «светлость», а чрезвычайно тронут Журден - на чаевые.

В новом костюме Журден вознамерился прогуляться по улицам Парижа, но жена решительно воспротивилась этому его намерению - и без того над Журденом смеется полгорода. Вообще, по ее мнению, ему пора уже было одуматься и оставить свои придурковатые причуды: к чему, спрашивается, Журдену фехтования, если он не намерен никого убивать? зачем учиться танцам, когда ноги и без того вот-вот откажут?

Возражая бессмысленным доводам женщины, Журден попытался поразить ее со служанкой плодами своей учености, но без особого успеха: Николь преспокойно произносила звук «у», даже не подозревая, что при этом она вытягивает губы и сближает верхнюю челюсть с Нижне, а рапирой она запросто нанесла Журдену несколько уколов, которые он не отразил, поскольку необразованная служанка колола не по правилам.

Во всех пустякам, которыми восхищался ее муж, г-жа Журден винила знатных господ, с недавних пор начали водить с ним дружбу. Для придворных щеголей Журден был обычной дойной коровой, он же, в свою очередь, пребывал в уверенности, что дружба с ними дает ему значительные - как их там - пре-ро-га-тивы.

Одним из таких великосветских друзей Журдена был граф Дорант. Едва войдя в гостиную, этот аристократ уделил несколько изысканных комплиментов новому костюму, а потом вскользь упомянул о том, что сегодня утром он говорил о Журдена в королевской опочивальне. Подготовив таким образом почву, граф напомнил, что он должен своему другу пятнадцать тысяч восемьсот ливров, так что тому прямой резон одолжить ему еще две тысячи двести - для ровного счета. В благодарность за это и последующие займы Дорант взял на себя роль посредника в сердечных делах между Журденом и предметом его поклонения - маркизой Дорименой, ради которой и начинался обед с представлением.

Г-жа Журден, чтобы не мешала, в этот день была отправлена ​​на обед к своей сестре. О замысле мужа она ничего не знала, сама же была озабочена устройством судьбы своей дочери: Люсиль вроде бы отвечала взаимностью на нежные чувства юноши по имени Клеонт, который в качестве зятя весьма подходил г Журден. По ее просьбе Николь, заинтересованная в женитьбе молодой дамы, так как сама она собиралась замуж за слугу Клеонта, Ковьеля, привела юношу. Г-жа Журден тут же отправила его к мужу просить руки дочери.

Однако первой и, по сути, единственной требованию Журдена к соискателю руки Люсиль Клеонт не отвечал - он не был дворянином, тогда как отец желал сделать дочь в худшем случае маркизой, а то и герцогиней. Получив решительный отказ, Клеонт приуныл, но Ковьель считал, что еще не все потеряно. Верный слуга задумал сыграть с Журденом одна шутка, благо у него были друзья-актеры, и соответствующие костюмы были под рукой.

Между тем доложили о прибытии графа Доранта и маркизы Доримены. Граф привел даму на обед отнюдь не из желания сделать приятное хозяину дома: он сам давно ухаживал за вдовой маркизой, но не имел возможности видеться с ней ни у нее, ни у себя - это могло бы скомпрометировать Доримену. К тому же все безумные траты Журдена на подарки и разнообразные развлечения для нее он ловко приписывал себе, чем в конце концов покорил-таки женское сердце.

Изрядно порадовал благородных гостей необычным неуклюжим поклоном и такой же приветственной речью, Журден пригласил их за роскошный стол.

Маркиза не без удовольствия поглощала изысканные блюда под аккомпанемент экзотических комплиментов чудаковатого буржуа, когда вся благолепие неожиданно было возбуждено появлением разгневанной дамы Журден. Теперь она поняла, зачем ее хотели спровадить на обед к сестре - чтобы благоверный мог спокойно спускать денежки с посторонними женщинами. Журден с Дорантом принялись заверять ее, - что обед в честь маркизы дает граф, и он же за все платит, но заверения их ни в коей мере не сдержали пыл оскорбленной жены. После мужа госпожа Журден взялась за гостью, которой должно быть стыдно вносить разлад в честное семейство. Смущенная и обиженная маркиза встала из-за стола и покинула хозяев; вслед за ней последовал Дорант.

Только знатные господа ушли, как было сообщено о новом посетителя. Им оказался переодетый Ковьель, представился другом отца господина Журдена. Покойный батюшка хозяина дома был, по его словам, не купцом, как все вокруг твердили, а самым что ни на есть настоящим дворянином. Расчет Ковьеля оправдался: после такого заявления он мог рассказывать все что угодно, не опасаясь, что Журден усомнится в правдивости его речей.

Ковьель поведал Журдену, что в Париж прибыл его хороший приятель, сын турецкого султана, без ума влюбленный в его, Журдена, дочь. Сын султана хочет просить руки Люсиль, а чтобы тесть был достоин новой родни, он решил посвятить его в мамамуши, по-нашему - паладины. Журден был в восторге.

Сына турецкого султана представлял переодетый Клеонт. Он высказывался в страшной тарабарщине, которую Ковьель якобы переводил на французский. С главным турком прибыли положенные муфтии и дервиши, от души повеселились во время церемонии посвящения: она вышла очень колоритной, с турецкой музыкой, песнями и танцами, а также с ритуальным избиением посвящаемого палками.

Доранта, посвященном в замысел Ковьеля, удалось наконец уговорить Доримену вернуться, соблазнив возможностью насладиться забавным зрелищем, а потом еще и отменным балетом. Граф и маркиза с самым серьезным видом поздравили Журдена с присвоением ему высокого титула, тому же не терпелось поскорее вручить свою дочь сыну турецкого султана. Люсиль сначала ни в какую не хотела идти за шута-турка, но, как только признала в нем переодетого Клеонта, сразу согласилась, делая вид, что покорно исполняет дочерний долг. Г-жа Журден, в свою очередь, строго заявила, что турецкому пугалу не видать ее дочери, как собственных ушей. Но стоило Ковьелю шепнуть ей на ухо пару слов, и мама сменила гнев на милость.

Журден торжественно соединил руки юноши и девушки, давая родительское благословение на их брак, а затем послали за нотариусом. Услугами этого же нотариуса решила воспользоваться и другая пара - Дорант с Дорименой. В ожидании представителя закона все присутствующие славно провели время, наслаждаясь балетом, поставленным учителем танцев.