«Олень Август» Е. Гуцало

ЕВГЕНИЙ ГУЦАЛО «Олень АВГУСТ» ЧИТАТЬ

Женя возвращался из школы. Дворники кололи на асфальте лед, мелкие льдинки вылетали из-под ломов и, сверкая острыми кромками, покоротких или длинных дугах перелетали в воздухе. Солнце смотрело на город радостно и доброжелательно, широко улыбаясь. И та улыбка излучала столько тепла, что ледяные осколки таяли, подтекая свежей водой, а по дымно-сизых сосульках, которые висели на водосточных трубах, катились звонкие холодные капли.

Жене было весело. Он размахивал стареньким портфелем, из которого выглядели тетради и книги, и, оглядываясь по сторонам, то шумел. Женя шумел о том, что дворники рубят лед, в ручьях, текущих вдоль тротуаров, купаются смешные и хмельные воробьи, пощипывая лакированными клювиками каждую перышко на себе. Он шумел то и о тех встречных девочек, проходили мимо в расстегнутых пальто, с грубоватым румянцем на щеках; сейчас они казались ему еще более странными и достойными презрения, чем когда-либо.

И вдруг Женя остановился. И не потому, что на углу улицы, где сбоку пристроился скверик с плакучими ивами, стояла толпа. Его внимание приковал не толпа, а то, что привлекло внимание толпы.

Снимали кино. Один человек, которого сразу же можно определить как главного, сидел на высоком стуле. Когда-то было не так и человек сердился, то он энергично махал ногами, будто ехал на велосипеде. Перед ним был непонятный массивный аппарат, который мог вместе со стулом двигаться по двум рельсам, приближаясь или удаляясь от желтого автобуса. А у желтого автобуса медленно росла очередь. Сначала стоял дедушка, который читал газету. Дедушка то и дело поправлял очки и поглядывал на солнце, щурясь. За ним пристроилась молодая с корзиной, из которого выглядел обеспокоен длинношеий гусь. Далее девушка в шерстяной платке. Хорошей девушке было душно, и она начала решать платок, пока угольные косы не рассыпались у нее по плечам. С независимым видом, медленно приблизился студент. Он немного удивленно посмотрел на красивую девушку, а потом лицо у него стало таким, будто у автобуса никого, кроме него, не было.

Подбежал мальчик с ранцем за спиной и, не становясь в конец очереди, пробрался до закрытых дверей автобуса.

Женя незаметно для самого себя перешел улицу и остановился в очереди. Его заметили не сразу. Возможно, думали, что это также малый киноартист. Но Женя не умел играть. Он повернулся спиной к студенту и смотрел на мужчину, который сидел за съемочной камерой на высоком стуле.

Режиссер Альтов сразу увидел лишнего героя. Гримаса недовольства явилась на его усталом лице. Всегда должен хлопоты с уличными прохожими! им интереснее посмотреть, как делается фильм, а не сам фильм.

Они готовы простаивать часами, будто у них нет никаких забот, не надо никуда спешить ... А теперь еще этот парень. Раскрыл рот от восхищения. Придется начинать все сначала.

Альтов подошел к Жене и положил ему на плечо ладонь с длинными сухими пальцами. Те пальцы были желтые - от курения.

- Откуда ты взялся? - Спросил режиссер.

- Оттуда, - качнул парень председателем на улицу, блестящую от снежной воды и ледяных осколков.

- Ты мешаешь.

- Я не хочу мешать ...

- Уйди.

Жене казалось, что главный здесь - это оператор, который сидел на видном месте. Два парня подталкивали его аппарат вперед, он приближался по рельсам к очереди, а потом ребята пихали то устройство назад ... И Женя считал, что никто здесь не может приказывать, кроме оператора. Поэтому он спросил:

- А вы кто будете?

Альтов начал нервничать. Упрямая ребенок! Ввязалось, мешает да еще и спрашивает, кто он такой. Взял мальчика за шиворот, подтолкнул рукой:

- Не мешай!

Женя отошел и стал в стороне. Он не рассердился. Пожалуй, этот дядя, что заставлял него - тоже начальник. Улица пахла свежестью. Высокое небо тоже пахло свежестью, влагой. Воздух был холодный и чистый. Женя окинул взглядом дома, сейчас отчетливо пахли цементом и кирпичом, наклонную улицу, по которой журчали ручьи, - и хотел уже идти, чтобы разбрызгивать ногами воду, чтобы хрустели под ботинками ломкие кристаллы ... Но он опять увидел, как в автобус приблизился знакомый дедушка с газетой, потом женщина с корзиной, из которого выглядел гусь, потом девушка, студент, школьник, которому, очевидно, было столько же лет, как и Жени. Все повторялось сначала.

Как будто в кино. Но это же и было кино, только оно снималось, и все тут было настоящее, а не так, как на экране.

Незаметно для себя Женя опять оказался у аппаратуры. Ему очень хотелось быть там, где делалось кино. Альтов заметил знакомого назойливого парня, помахал недовольно пальцем. Мол, опять мешать? Смотри, потому что еще раз возьму за воротник ... И Женя робко остановился поодаль, оперся плечом о влажный, тонкий стволик липы. Ледовая сосулька, тая на скользком ветвях, капнула ему за шею жгучей мелкой шариком, но он только вздрогнул от холода. А когда снова капнуло - отступил.

Снимать скоро закончили. Желтый автобус заурчал мотором, у выхлопной трубы дошел синий дым, запахло сожжен бензином. Кинокамеру спрятали в машину. Герои сели в автобус. «И это все?» - Подумал Женя, и чувство недовольства возникло в его душе. Он надеялся на что-то хорошее, необычное, - такое, как в кино, где преследуют шпионов, мчатся на поездах через высокие горы, где море плывут корабли под белыми парусами. А здесь была будничная очередь. Тетя с гусем ... Дед с газетой ... А самое интересное не видно, хотя оно неизбежно должно быть!

- Все, - крикнул ему Альтов, - можешь идти домой. Снимать больше не будем.

- Почему?

- Закончили!

И Альтов засмеялся. Теперь лицо у него не казалось таким уставшим, как первое. Он смеялся громко, широко, показывая много белых зубов. Видимо, он понимал, что этот парень разочарован, потому что не увидел сейчас таких красивых эпизодов. которые привык видеть на экране. Что же, ему еще не раз придется разочаровываться ... Альтов захотел сделать мальчику что-то приятное, чтобы потом тот имел что рассказывать своим товарищам - таким, как и сам, маленьким людям со школьными портфелями. И он крикнул Жени.

- Садись в мою машину, провезу!

Они ехали весенней улице; из-под колес впопыхах выпрыгивали капли, беззвучно падали на тротуар. Слева, у Альтова, стекло была отодвинута, и в машину запорскував быстрый, упругий ветер.

- Хочешь сниматься в кино? - Спросил Альтов в Жени, выворачивая руль вправо. Теперь они ехали узким, мрачным переулком, где стены были скучные и мокрые, а дворники в старых передниках не рубили льда.

- Хочу, - почти шепотом ответил Женя, не решаясь взглянуть на Альтова. Ему было радостно. Он ехал с человеком, который, возможно, сняла немало хороших фильмов. Среди них непременно были и такие, которые он видел, которые ему нравились. Долго преодолевал свою робость, пока решился спросить:

- А вы кто такой?

- Альтов, - просто ответил человек за рулем.

- Альтов? - Одними губами спросил Женя, удивляясь, как звучит незнакомая фамилия.

- Да.

И Альтов посмотрел на Женю. Засмеялся. Альтов был доволен: парень даже говорить не может от радости, что сидит рядом с ним. Его состояние легко объяснить. Свое увлечение кинофильмами он переносит на него, потому что считает его же таким интересным и странным. Мальчик, видимо, не может еще понимать, что Альтов - обычный, будничный, как и все остальные.

И Альтов засмеялся еще раз ... Он знал, как никто, не стоит захвата. Но разве он мог объяснить это мальчику? Тот все равно не поверил бы. Он, видимо, до сих пор думает, что очередь у автобуса, которую они сегодня снимали, - это еще не все. Неизбежно должно быть что-то более весомое и значительнее, но оно или нросковзнуло мимо его внимание, произошло не перед его глазами.

Женя сидел съежившись. Его беспокоил тот смех. Он надеялся, что Альтов еще захохочет. И ему стало неуютно. Теперь ему был неприятный этот ветер, свободно забегал в открытую стекло. Ему хотелось бы, чтобы Альтов поднял стекло, но не решался сказать об этом.

Еще тогда, когда парень стоял под грустной липой и глазами, полными восторга, следил за съемкой, Альтов подсознательное подумал, что хорошо бы сделать для него что-то хорошее. Он позвал его в машину, еще и сам не ведая заранее, зачем это ему показалось. Сейчас же, хорошо осознавая, о чем может думать первоклассник или второклассник, который, дохнув, просматривает фильм от начала до конца. Альтов ... захотел быть достойным его захвата.

- Наверное, на двойки учишься? - Спросил вдруг, увидев, что с забытого портфеля выпал тетрадь с грязной обложкой.

Женя покраснел, ловко засунул тетради назад.

- Нет ...

- А как же?

- У меня пятерки.

- Гм, - выразил сомнение Альтов. Жене очень захотелось, чтобы ему поверили. Посмотрел на Альтова сияющими светлыми глазами и сказал:

- У меня пятерки!

Это означало много. И то, что он очень старательный, тщательно готовит домашние задания. И то, что загрязненный тетрадь уже дописано, завтра возьмет новенький, с голубой обложкой. Альтов сказал:

- Это хорошо.

И Женя, отвернувшись так, чтобы не видел режиссер, улыбнулся. Итак, ему поверили. Как это славно, что он учится на «отлично», никогда не опаздывает на уроки. И в душе дал себе слово, что всегда будет старательным и трудолюбивым.

Альтов остановил машину и вышел. Кругом лежали кучи битого кирпича, гудели бульдозеры. У незавершенных желтых домов стояли черные краны. Пустырь был неровный, разрыт, в ямах рос сорняк ... Женя также выскочил на тротуар. Альтов заложил руки за спину и смотрел прямо перед собой и немного вверх. Видимо, он видел серые хлопковые тучи, потому Женя, задрав и себе голову, увидел их мохнатые, полные стороны. Было вечер, студенило.

Альтов вдруг вздрогнул, будто его пронзила неожиданный холод. И Женя, вспомнив, как под тонкой голой липой ему за шею попала одна капля, а затем вторая - тоже вздрогнул и взялся застегивать на пуговицы свое плохонькое пальтишко.

- Видишь это строительство? - Спросил Альтов. - Здесь мне приходится снимать свой новый фильм. Правда, мало чего интересного найдешь?

И действительно, для Жени здесь было мало интересного. Он привык к строительным площадкам, к рабочим в черных фуфайках, на которых осел красный кирпичный пыль. Он привык к грузовиков, которые подвозят материал, к высоким кранов, монотонно проносят на фоне синего неба медленные стрелы ... Здесь ничего интересного не было. И Женя сказал:

- Правда ...

- Что правда? - Не понял Альтов. Потому что пока мальчик пришел к какому выводу он уже и забыл, о чем спрашивал, и теперь думал о другом.

- Ну, что кино здесь плохое выйдет ...

- А-а-а ... Конечно.

И он посмотрел на Женю так, будто впервые видел. Даже нагнулся над маленькой фигурой, внимательно рассматривая невыразительные, .еще не сформированы черты лица, припухший рот ...

- А ты, наверное, хочешь в кино сниматься?

- Хочу…

- Так мы можем устроить это для тебя. Согласие?

- Да! ..

«Да» вырвалось само собой. Женя еще и не успел осягнутии всего значения того, что ему сказал Альтов. И когда режиссер опять выпрямился, мальчик смотрел на него снизу вверх влюбленно и преданно. У него дрожали пальцы, и он спрятал руки с портфелем за спину, чтобы, хотя бы, этого не заметил Альтов.

Режиссер попытался пройти пустырем, - видимо, он хотел попасть к тем людям, что заливали фундамент, но глина налипла к его ботинок - черных, лакированных, и он, недовольно хмурясь, вернулся на асфальт, начал обстукивать болото. Темно-рыжие куски свежо блеснули на сером фоне ... Женя и себе начал постукивать ногами, потому что тоже было двинулся и к его ботинкам начиплялась глина. Обстукивал он сосредоточенно и озабоченно.

- Ты мог бы сыграть в моем фильме «Олень Август», - сказал Альтов.

- Это о пиратах?

- Нет ... А почему именно о пиратах?

- Называется непонятное ...

- Нет, это о золотоискателей, которые заблудились в тайге. Правда, я сам никогда не видел тайги. Но это не страшно. Ты как думаешь?

- Не страшно.

- Вот ... Их должен спасти маленький мальчик, сын одного искателя. Его не хотели брать в экспедицию, но он добился своего хитростью. Его имя - Август, а потому, что он бредил оленями, искатели назвали его Олень-Август Альтов выдумывал, импровизировал. Никогда в жизни он не собирался ставить подобный фильм. В своем творчестве он не умел фантазировать. И сейчас, говоря неправду, считал, что его ложь имеет благородную цель ... А Женя верил. Он уже представлял бескрайнюю, зеленоверху тайгу. Хвоя разлилась, как море, а он со старыми Бородач стоит на сопке. Они растеряны, обессиленные, не знают, куда идти. Но он спасает их ... Как ему это удается, Женя не знал, но и миссия была возложена на него, сейчас преподносила его в собственных глазах. Ведь он и сам не ожидал, что способен на такое!

Альтов спросил:

- Тебе нравится мой замысел, Олень Август? И Женя, который уже был Оленем

Августом, ответил:

- Нравится.

- И не пугают трудности?

- Нет.

- И ты спасешь моих золотоискателей?

- Спасу.

И ему показалось много-много оленей, которых он, безусловно, любил.

Они шли между высоких мрачных деревьев, поколихуючы ветвистыми рогами. Олени шли медленно, и глаза у них были мечтательные, как у людей.

- Куда ты смотришь? - Спросил Альтов, поймав его взгляд, который был прикован к точке на пустыре.

- Елене, - прошептал Женя.

- Елене? - Не понял Альтов.

Альтов резко рассмеялся. Животные с ветвистыми рогами исчезли. На пустыре были сами ямы - с желтыми или темными стенами. Женя оглянулся назад. Там также ничего не было. Только дома.

Нет, эти дети же фантазеры. Они иногда умеют видеть то, чего нет. По словам у них возникает живая действительность. Вот, пожалуйста. Он говорил что-то о золотоискателей, о пареньке с экстравагантным именем. Говорил, даже не задумываясь ... А его спутник уже и сумел представить, сумел увидеть.

И вдруг острое чувство неприязни пронзило Альтова. Он подумал, что, возможно, этот школьник с рваным портфелем одарен тем, чем наделены настоящие мастера? Он уже и сейчас видит мир иначе, чем другие, для него по пустырю ходят олени ... Возможно, этот дар пропадет зря, потому что человек не всегда догадается, что она - немного не такая, как другие. Но может быть не так - она ​​догадается? ..

Альтов сел в машину. Заурчал мотор. Женя все еще стоял. Тогда Альтов махнул рукой: мол, жду тебя. Женя медленно залез в машину.

Поехали.

Альтов чувствовал себя раздраженным. Он уже забыл, что хотел этом школьнику сделать приятное. Теперь этого желания не было. Надо было возвращаться домой. Он и так много времени потратил зря.

Они ехали сквозь сумерки. День угас. Уже не было блестящих от весенней воды улиц. Из-под колес не выпрыгивали капли, колеса шуршали по ледяной корке, которая успела появиться. И не было дворников в передниках и с ломами.

Альтов остановил машину у большого дома с белыми торжественными колоннами. Напротив был скверик. На зеленых скамейках никто не сидел. Только дедушка с коротенькой бородкой шел мимо клумб и постукивал палкой.

- Я приехал, - сказал Альтов.

Женя хотел спросить: «А как же с кинофильмом? Буду я сниматься или нет? »

Но не решался. Он уловил, что в настроении Альтова произошли изменения. И никак не мог понять, чем они вызваны. Ведь в машине сидел спокойно, не задевал ничего ... Ага, это все виноваты олени. Альтовую не понравилось, что он тогда увидел их на пустыре. Может, их и в самом деле не было?

- Может, их действительно не было? - Вслух сказал он.

- Кого?

- Оленей ...

В глазах Альтова блеснули злые искорки. Нет, ему все-таки изрядно надоел этот мальчишка. У него какая-то больное воображение. Ему мерещится то, чего нигде нет ... Альтов открыл дверь и сердито сказал:

- Выходи!

К машине подошла молодая красивая женщина. У нее были выразительные полные губы и круглые глаза. Она сказала звучным, красивым голосом:

- А я уже давно жду тебя. У Жени выскользнул из рук портфель, тетради выпали на тротуар. Он нагнулся, начал собирать.

- Кого это ты привез? - Спросила женщина, садясь в машину. Альтов ответил:

- Видишь, ему также хочется сниматься в кино. Как и тебе, дорогая. Но у него нет никаких данных.

- А я? У меня есть данные? - Спросила красивым голосом женщина.

- О-о! - Сказал Альтов и довольно засмеялся.

Машина поехала ...

Тетради попали в воду, обложки потускнели, были грязные. Женя вонзил их в портфель - и вдруг захотел кинуть тот портфель знает куда. Его раздражали слова, сказанные Альтовым. Разве он набивался? Женя уже и замахнулся, но совсем близко от него, в скверике, шел дедушка с короткой бородкой. Дедушка смотрел прямо перед собой, не звертаючии внимания на улицу, но Жени казалось, что он все видит ...

Свесив голову, пошел домой. И вдруг, словно молния, вспыхнуло: он - Олень Август! Несмотря ни на что! Пусть тот Альтов что хочет, то и говорит. А ему все равно. Он сам играть. Сам с собой. Он сделает такое кино, что все ахнут от удивления. И он спасет золотоискателей!

И Женя запрыгал на тротуаре, размахивая портфелем. Под ногами захрустели ледяные осколки. Женя что-то кричал неразборчивое и радостное. Он больше не вспоминал Альтова, то был бы лишний в его мыслях, в его искренних веселье.

Уже было совсем темно, когда Женя шел через парк. Здесь пахло мхом, почками, сырым камнями. Он попал в самый-глуше место - и остановился.

Сердце у него будто опустилось глубоко глубоко; стало взволнованно и тревожно в груди ... Среди тихих кустов, между которыми белели лоскутки снега, шевелились ветвистые рога. Нет-нет, это не тени от ветви стелились внизу, бегали по стволам, то двигались рога, то шло навстречу много молчаливых, весенних оленей ...