«Перевоплощение» перевод

Краткий пересказ «Перевоплощение» Франц Кафка вы можете прочитать за 10 минут.

«Перевоплощение» перевод

Происшествие, случившееся с Грегором Замзой, описана, пожалуй, в одной фразе рассказа. Однажды утром, проснувшись после беспокойного сна, герой внезапно обнаружил, что превратился в огромную страшную насекомое ...

Собственно, после этого невероятного превращения больше уже ничего особенного не происходит. Поведение действующих лиц прозаично, буднично и предельно достоверная, а внимание сосредоточено на бытовых мелочах, которые для героя вырастают в мучительные проблемы.

Грегор Замза был обычным молодым человеком, который живет в большом городе. Все его усилия и заботы были подчинены семье, где он был единственным сыном и потому чувствовал повышенное чувство ответственности за благополучие близких.

Отец его обанкротился и по большей части сидел дома, просматривая газеты. Мать мучили приступы удушья, и она проводила долгие часы в кресле у окна. Еще у Грегора была младшая сестра Грета, которую он очень любил. Грета неплохо играла на скрипке, и заветной мечтой Грегора - после того как ему удастся покрыть отцовские долги - было помочь ей поступить в консерваторию, где она могла бы профессионально учиться музыке. Отслужив в армии, Грегор устроился в одну торговую фирму и довольно скоро был повышен от мелкого служащего до коммивояжера. Он работал с огромным усердием, хотя место было неблагодарным. Приходилось большую часть времени проводить в командировках, вставать на рассвете и с тяжелым саквояжем, полным образцов сукон, отправляться на поезд. Хозяин фирмы отличался скупостью, но Грегор был дисциплинирован, исполнительный и трудолюбивый. К тому же он никогда не жаловался. Иногда ему везло больше, иногда меньше. Так или иначе, его заработка хватало на то, чтобы снимать для семьи просторную квартиру, где он занимал отдельную комнату.

Вот в этой-то комнате он проснулся однажды в виде гигантской отвратительной сороконожки. Спросонья он обвел взглядом знакомые стены, увидел портрет женщины в меховой шляпе, который он недавно вырезал из иллюстрированного журнала и вставил в золоченую раму, перевел взгляд на окно, услышал, как по жести подоконника стучат капли дождя, и снова закрыл глаза. «Хорошо бы еще немного поспать и забыть всю эту чепуху», - подумал он. Он привык спать на правом боку, однако ему теперь мешал огромный выпуклый живот, и после сотни безуспешных попыток перевернуться Грегор оставил это занятие. Он в холодном ужасе понял, что все происходит наяву. Но еще больше ужаснуло его то, что будильник показывал уже половину седьмого, в то время как Грегор поставил его на 4:00 утра. Неужели он не слышал звонка и опоздал на поезд? Мысли эти привели его в отчаяние. В это время в дверь осторожно постучала мать, заботилась, не опоздает он. Голос матери был, как всегда, ласковый, и Грегор испугался, услышав в ответ звуки собственного голоса, к которому примешивался странный болезненный писк.

Далее кошмар продолжался. В его комнату стучали уже с разных сторон - и отец, и сестра беспокоились, здоров ли он. Его умоляли открыть дверь, но он упорно не открывал замок. После невероятной труда ему удалось повиснуть над краем кровати. В это время раздался звонок в прихожей. Узнать, что случилось, пришел сам управляющий фирмы. От страшного волнения Грегор рванулся изо всех сил и упал на ковер. Звук падения был услышан в гостиной. Теперь к призывам родных присоединился и управляющий. И Грегору показалось разумнее объяснить строгому начальнику, что он непременно все исправит и наверстает. Он начал взволнованно говорить из-за двери, что у него лишь легкое недомогание, что он еще успеет на восьмичасовой поезд, и наконец стал умолять не увольнять его из-за самопроизвольного прогула и пощадить его родителей. При этом ему удалось, опираясь на скользкую сундук, выпрямиться во весь рост, превозмогая боль в туловище.

За дверью наступила тишина. С его монолога никто не понял ни слова. Затем управляющий тихо произнес: «Это был голос животного». Сестра со служанкой в ​​слезах бросились за слесарем. Однако Грегор сам ухитрился повернуть ключ в замке, ухватившись за него крепкими челюстями. И вот он появился перед глазами стовпившихся у двери, прислонившись к ее створки.

Он продолжал убеждать управляющего, что скоро все станет на свои места. Впервые он посмел излить ему свои переживания по поводу тяжелой работы и бесправия положения коммивояжера, которого любой может обидеть. Реакция на его появление была оглушительной. Мать безмолвно упала на пол. Отец в смятении погрозил ему кулаком. Управляющий повернулся и, поглядывая назад через плечо, стал медленно удаляться. Эта немая сцена длилась несколько секунд. Наконец мать вскочила на ноги и дико закричала. Она оперлась на стол и опрокинула кофейник с горячим кофе. Управляющий тут же стремительно бросился к лестнице. Грегор бросился за ним, неуклюже семеня своими ножками. Ему непременно надо было удержать гостя. Однако путь ему преградил отец, который стал заталкивать сына назад, издавая при этом какие-то шипящие звуки. Он подталкивал Грегора своей палкой. С большим трудом, ранив о дверь одну сторону, Грегор втиснулся назад к себе в комнату, и дверь за ним немедленно закрыли.

После этого страшного первого утра для Грегора наступила унизительное монотонная жизнь в заточении, с которым он медленно привык. Он постепенно приспособился к своему ужасному и неповоротливого тела, к своим тонким ножкам-щупалец. Он обнаружил, что может ползать по стенам и потолку, и даже полюбил висеть там подолгу. Находясь в этом страшном новом обличье, Грегор остался тем же, кем был, - любящим сыном и братом, переживает все семейные заботы и страдает от того, что внес в жизнь близких столько горя. Со своей заключения он молча подслушивал разговоры родных. Его мучили стыд и отчаяние, так как теперь семья оказалась без средств и старый отец, больная мать и юная сестра должны были думать о заработках. Он с болью чувствовал брезгливую сразу, которое испытывали самые близкие люди по отношению к нему. Мать и отец первые две недели не могли заставить себя войти к нему в комнату. Только Грета, преодолевая страх, заходила сюда, чтобы быстро убраться или поставить миску с едой. Однако Грегору все меньше и меньше подходила обычная пища, и он часто оставлял тарелки нетронутыми, хотя его терзал голод. Он понимал, что вид его невыносимый для сестры, и потому старался спрятаться под диван за простыней, когда она приходила убираться.

Однажды его унизительный покой был нарушен, так как женщины надумали освободить его комнату от мебели. Это была идея Греты, которая решила дать ему больше места для ползания. Тогда мать впервые боязливо вошла в комнату сына. Грегор покорно притаился на полу за свисающим простыней, в неудобной позе. От переполоха ему стало совсем плохо. Он понимал, что его лишили нормального жилья - вынесли сундук, где он хранил лобзик и другие инструменты, шкаф с одеждой, письменный стол, за которым он в детстве готовил уроки. И, не выдержав, он выполз из-под дивана, чтобы защитить последнее свое богатство - портрет женщины в мехах на стене. Мать с Гретой в это время переводили дух в гостиной. Когда они вернулись, Грегор висел на стене, обхватив портрет лапками. Он решил, что ни за что на свете не позволит его забрать - скорее вцепится Грете в лицо. Войдя в комнату сестре не удалось забрать мать. И «увидела огромную бурое пятно на цветастых обоях, вскрикнула, прежде чем до нее дошло, что это и есть Грегор, визгливо-пронзительно» и рухнула в изнеможении на диван.

Грегор был переполнен волнением. Он быстро выполз в гостиную за сестрой, которая бросилась к аптечке с каплями, и беспомощно топтался за ее спиной, страдая от своей вины, в это время пришел отец - теперь он работал рассыльным в каком-то банке и носил синий мундир с золотыми пуговицами. Грета объяснила, что мать в обмороке, а Грегор «вырвался». Отец выдал злорадный крик, схватил вазу с яблоками и с ненавистью начал бросать их в Грегора. Несчастный бросился наутек, делая множество лихорадочных движений. Одно из яблок с силой ударило его по спине, застряв в теле.

После полученной раны здоровье Грегора стало хуже. Постепенно сестра прекратила у него убираться - все заросло паутиной и клейким веществом, стекает с лапок. Ни в чем не виноват, но с отвращением отторгнут близкими людьми, страдает от позора больше, чем от голода и ран, он замкнулся в жалкой одиночества, перебирая бессонными ночами всю свою прошлую нехитрое жизни. По вечерам семья собиралась в гостиной, где все пили чай или разговаривали. Грегор же для них был «оно», - всякий раз родные плотно прикрывали дверь его комнаты, стараясь не вспоминать о его гнетущую присутствие.

Однажды вечером он услышал, что сестра играет на скрипке трем новым жильцам - им сдали комнаты ради денег. Привлеченный музыкой, Грегор решился продвинуться чуть дальше обычного. Из-за пыли, лежащего везде в его комнате, он сам был весь ним покрытий «на спине и боках он таскал с собой нитки, волосы, остатки еды; слишком велика была его равнодушие ко всему, чтобы ложиться, как прежде, по нескольку раз в день на спину и чиститься на ковер ». И вот это неопрятное чудовище скользнуло по блестящей полу гостиной. Взорвался позорный скандал. Жители с возмущением потребовали назад деньги. Мать зашлась в приступе кашля. Сестра заключила, что дальше так жить нельзя, и отец подтвердил, что она «тысячу раз права». Грегор изо всех сил пытался снова заползти к себе в комнату. От слабости он был совсем неповоротлив и задыхался. Оказавшись в знакомой пыльной темноте, он почувствовал, что совсем не может шевелиться. Боли он уже почти не чувствовал, а о своей семье и раньше думал с нежностью и любовью.

Рано утром пришла служанка и обнаружила, что Грегор лежит совершенно неподвижно. Вскоре она радостно сообщила хозяев: «Посмотрите-ка, оно сдохло, вот оно лежит совсем-совсем дохлое»

Тело Грегора было сухим, плоским и невесомым. Служанка сгребла его останки и выбросила вместе с мусором. Все почувствовали нескрываемое облегчение. Мать, отец и Грета впервые за долгое время позволили себе прогулку за город. В вагоне трамвая, полном теплого солнца, они оживленно обсуждали виды на будущее, которые оказались совсем не так плохи. При этом родители, не сговариваясь, подумали о том, как, несмотря на все превратности, похорошела их дочь.