«Святая ночь» Лагерлеф

Сельма Лагерлеф «СВЯТАЯ НОЧЬ» читать на украинском

Когда мне было пять лет, меня постигло очень большое горе. Сильнее я, кажется, не знала с тех пор. Умерла моя бабушка. До самой своей смерти она проводила свои дни, сидя в своей комнате, на угловом диване, и рассказывала нам сказки.

Бабушка сидела и рассказывала - с утра до вечера - а мы, дети, тихо сидели возле нее и слушали. Замечательное это была жизнь! Никаким другим детям не жилось так, как нам.

Мало что сохранилось у меня в памяти о моей бабушке. Помню, что у нее было красивое, белое, как снег, волосы, она ходила, совсем сгорбившись, и постоянно вязала чулок.

Еще помню, что, закончив рассказывать какую-нибудь сказку, она конечно клала мне на голову руку и говорила:

- И все это такая же правда, как то, что мы сейчас видим друг друга.

Помню я и то, что она умела петь чудесные песни, и пела она их не часто. В одной из этих песен речь шла о рыцаре и о морской царевне, и у нее был припев: "Ветер холодный, холодный над морем подул».

Помню еще маленькую молитву и псалом, которым она меня научила.

О все сказки, которые она мне рассказывала, у меня остался только бледный, смутное воспоминание. Только один из них я помню так хорошо, что могла бы ее перевести. Это маленькая легенда о Христово Рождество.

Вот почти все, что я могу вспомнить о своей бабушке, кроме того, что я помню лучше всего, - ощущение большой потери, когда она покинула нас.

Я помню то утро, когда диван в углу оказался пустым и было невозможно представить, когда же кончится этот день. Этого я не забуду никогда.

И помню я, как нас, детей, подвели к покойной, чтобы мы попрощались с ней и поцеловали ее руку. Мы боялись целовать покойницу, но кто-то сказал нам, ведь это последний раз, когда мы можем поблагодарить бабушку за все радости, которые она нам доставляла.

И я помню, как сказки и песни вместе с бабушкой уехали из нашего двора, заключенные в длинный, черный ящик, и никогда больше они не возвращались.

Что-то пошло тогда из жизни. Как будто навсегда заперли дверь в широкий, прекрасный, волшебный мир, в котором мы раньше свободно путешествовали. И никого не нашлось, кто сумел бы открыть эту дверь.

Мы постепенно научились играть в куклы и игрушки и жить так, как все остальные дети, и могло уже казаться, что мы больше не грустим бабушкой и о ней не вспоминаем.

Но даже и в эту минуту, через сорок лет, когда я сижу и вспоминаю легенды о Христе, которые я слышала на Востоке, в моей памяти возникает рассказ о Рождестве Христовом, о котором любила рассказывать бабушка. И мне хочется самой его рассказать и включить в мой сборник.

Это было в Рождественский сочельник, когда все уехали в церковь, кроме меня и бабушки. Мы были, кажется, одни во всем доме. Нас не взяли, потому что одна из нас была очень мала, другая очень старая. И обе мы жаловались за того, что не можем побывать на торжественной Службе и увидеть сияния рождественских свечей.

И когда мы сидели в своем одиночестве, бабушка начала рассказывать.

- Когда-то давно один человек, - сказала она, - в темную ночь вышел на улицу, чтобы раздобыть огня. Он переходил от дома к дому, стуча. - Помогите мне, добрые люди! - Говорил он. - Моя жена только что родила ребенка, и мне надо развести огонь, чтобы согреть ее и младенца.

Однако ночь оказалась глубокой, и все люди спали. Никто не откликался на его просьбу.

Мужчина шел все дальше и дальше. Наконец, он заметил вдали мерцающее пламя. Он направился в ту сторону и увидел, что огонь был разведен под открытым небом. Многочисленные белые овцы спали вокруг костра, а старый пастух сидел и стерег свое стадо.

Когда человек, который искал огня, подошел к овцам, он увидел, что в ногах пастуха лежат и спят три собаки. При его приближении все три проснулись и раскрыли свои широкие пасти, словно собираясь залаять, но не выдали ни одного звука. Он видел, как шерсть поднялась дыбом у них на спине, как их острые белые зубы ослепительно засверкали в свете костра, и как все они бросились на него. Он почувствовал, что одна схватила его за ногу, вторая - за руку, третья вцепилась ему в горло. Но челюсти и зубы не подчинялись собакам, и, не причинив ему ни малейшего вреда, они отошли сторону.

Он хотел идти теперь дальше. Но овцы лежали так тесно друг к другу, спина к спине, что он не мог между ними пробраться. Тогда он по их спинам пошел вперед, к костру. И ни одна овца не проснулась но не задвигалась ..

До сих пор бабушка вела рассказ не останавливаясь, но тут я не могла удержаться, чтобы ее не перебить.

- Почему же, бабушка, они продолжали спокойно лежать? Ведь они такие пугливые? - Спросила я.

- Это ты скоро узнаешь, - сказала бабушка и продолжала свой рассказ. Когда человек подошел достаточно близко к огню, пастух поднял голову. Это был мрачный старик, грубый и ко всем неприветливый. И, когда он увидел, что к нему приближается незнакомец, схватил длинную, заостренную палку, с которой ходил всегда за стадом, и бросил в него. И палка со свистом полетела прямо в незнакомца, но, не ударив его, отклонилась в сторону и пролетел мимо, на другой конец поля.

Когда бабушка пришла к этому месту, я снова прервала ее. - Почему же палка у него не попала?

Но бабушка ничего мне не ответила и продолжала дальше свой рассказ:

- Тот человек подошел тогда к пастуху, сказав ему: «Друг, помоги мне, дай мне огня! Моя жена только что родила ребенка, и мне надо развести огонь, чтобы согреть ее вместе с младенцем »

Дед предпочитал ответить отказом, однако когда он вспомнил что псы не смогли этого человека укусить, овцы от него не разбежались, и палка его не коснулся, ему стало неловко и он не посмел отказать ему в просьбе.

- Бери сколько тебе нужно! - Сказал пастух.

Но костер почти догорел и не оставалось больше ни полена, ни сучка, лежала только большая куча жару; у незнакомца же не было ни лопаты, ни совка, которыми он мог бы набрать себе красных угольков.

Увидев это, пастух повторил:

- Бери сколько тебе надо! - И мысленно радовался, что он не может понести с собой огня.

Но тот наклонился, выбрал угля из пепла голыми руками, положив его в полу своей одежды. И оно не обожгло ему рук, когда он к нему прикоснулся, и не прожгло его одежды; он понес те угли, как бы это были яблоки или орехи.

Здесь я в третий раз перебила рассказчица:

- Бабушка, почему угольки его обожгли?

- Узнаешь потом, - сказала бабушка, став рассказывать дальше.

- Когда злой и сердитый пастух увидел все это, он очень удивился: «Что это за ночь, в которую собаки не кусают, овцы не боятся, палка не убивает и огонь не жжет?» - Он остановил незнакомца и спросил его:

- Что это за ночь такая? И почему все животные и вещи такие милостивы к тебе?

- Я не могу тебе этого объяснить, раз ты сам этого не видишь! - Ответил незнакомец и пошел своей дорогой, чтобы поскорее развести огонь и согреть свою жену и младенца ..

Пастух решил не терять этого человека из виду, пока ему не станет ясно, что все это значит. Он встал и пошел следить за ним до самого его жилья. И пастух увидел, что у незнакомца нет даже хижины для жилья, что его жена его и новорожденный младенец лежат в горной пещере, где нет ничего, кроме голых, холодных каменных стен.

Пастух подумал, что бедный невинный младенец может насмерть замерзнуть в этой пещере, и, хотя он был суровым человеком, он растрогался до глубины души, и решил помочь малютке. Сняв с плеч свою котомку, он вынул оттуда мягкую белую овечью шкуру и отдал незнакомцу, чтобы тот положил на нее младенца.

И в тот самый миг, когда оказалось, что и он тоже может быть милосердным, глаза его открылись, и он увидел то, чего раньше не мог видеть, и услышал то, чего раньше не мог слышать.

Он увидел, что вокруг него стоят плотным кольцом ангелочки с серебряными крылышками. И каждый из них держит в руках арфу, и все они поют громкими голосами о том, что в эту ночь родился Спаситель, который откупит мир от греха.

Тогда пастух понял, почему все в природе так радовалось в эту ночь, и никто не мог причинить зла отцу ребенка.

Оглянувшись, пастух увидел, что ангелы были повсюду. Они сидели в пещере, спускались с горы и летали в небе; они шли по дороге огромной толпой и, когда проходили мимо, останавливались и заглядывались на младенца. И всюду царили ликование, радость, пение и веселье ...

Все это пастух увидел среди ночной тьмы, в которой раньше ничего не мог разглядеть. И он, обрадовавшись, что глаза его открылись, упал на колени и стал благодарить Бога.

При этих словах бабушка вздохнула и сказала:

- Но то, что видел пастух, мы тоже могли бы увидеть, потому что ангелы летают в поднебесье каждую Рождественскую ночь. Если бы мы только умели смотреть.

И, положив мне руку на голову, бабушка добавила:

Запомни это, потому что это такая же правда, как то, что мы видим друг друга. Дело не в свечах и лампадах, не в солнце и луне, а в том, чтобы иметь глаза, которые могли бы видеть Всевышнего