«Царь Мидас» миф

«Царь Мидас» миф читать на украинском

Гордей, один из первых обладателей скалистой Фригии, происходил из простых крестьян. В память об этом он поставил в Зевса храме свою телегу, привязав к нему ярмо, и так крепко, что не следует решить тот узел. А как на то Пифия в Дельфах изрекла: тот, кто это сделает, станет господствовать над всей Азией.
Проходили один за другим века, и никто не мог справиться с тем узлом. Только впоследствии Александр Македонский сделал это быстро и просто: он разрубил Гордиев узел ударом меча.
Так вот, в Гордея был сын Мидас, который после него властвовал во Фригии. Мидас отмечался веселым нравом, но большим умом похвастаться не мог.
Больше всего он любил Дионису праздники; тогда в его дворце рекой текло вино, звучали музыка и песни, как там гостили вакханки и сатиры во главе со старым повесой, всегда пьяным Силена или даже с самим богом вина Дионисом.
Те гости, пожалуй, действительно наведывались к Мидаса. Потому-то крестьяне нашли в дворцовом саду старого Силена, что беззаботно спал среди роз, поджав свои изогнутые козлиные ноги, и не проснулся даже после того, как люди связали его гирляндами цветов и принесли к Мидаса.
Фригийский обладатель искренне обрадовался дорогому гостю, а некоторые даже говорил, улыбаясь, будто Мидас нарочно велел вылить бочку вина в ближайшее источник, чтобы привлечь в гости к себе Силена. Но кто знает? По крайней мере им было весело вдвоем: Силена говорил про разные чудеса удивительные, что существуют на белом свете, только время косился, не опустели большие серебряные кратеры с вином, а Мидас зачарованно слушал и то и дело наливал немалые бокалы по самые венца.
Так прошло десять дней, пока они опомнились, и хозяин провел своего гостя в лес к бога Диониса. Тот искренне обрадовался, потому что думал, что старый его учитель уже где-то погиб.
- Говори, Мидас, что хочешь себе это в заслугу? - Спросил Сиятельный бог.- Я вволю любую твою волю.
Фригийский обладатель думал недолго:
- Сделай так, мощный бог, чтобы все, к чему я только коснусь, сразу становилось золотом.
Удивился Дионис этом пагубном желанию, нахмурился, но ничего не сказал, только кивнул головой в знак согласия. А рад Мидас поспешил домой и уже по дороге убедился, что ясный бог сдержал свое слово.
Мидас сломал зеленую дубовую веточку, и в его руках она мгновенно стала золотой; поднял камень - и камень заблестел, засветился золотом коснулся двери - и двери засияли, как солнце; стал мыть руки - вода с его ладоней полилась золотым дождем.
Мидас понял, что теперь он станет самым богатым человеком в мире, и, предчувствуя беды, радовался, как ребенок. Крикнул он прислужников и велел нести лучшее вино, вкусные блюда. И, хотя к чему он простирал руки, все в его пальцах становилось золотом: и хлеб, и мясо, даже чистая вода вязли ему во рту жидким золотом.
Понял тогда фригийский обладатель, которую навлек на себя беду. Жажда и голод становились невыносимы, и он наконец завопил, умоляюще подняв вверх руки:
- О Дионис, даруй мне эту страшную глупость. Избавь меня золота, я ненавижу его.
И мягкий бог внял несчастного. Он велел Мидаса пойти к реке Пактол, подняться до ее верховья и искупаться в источнике, откуда Пактол вытекает.
- Только там ты сможешь смыть с себя вину и золото, - сказал Дионис.
Поспешил Мидас в горы и искупался в том источнике. Прозрачная вода вдруг заиграла золотыми блестками, и река Пактол стала с тех пор золотодайна.
Царь Мидас возненавидел богатство и почти все время проводил в лесу среди веселых сатиров, нимф и менад. Но и тут беда постигла неутешного Фригийцы.
Он очень любил слушать, как играет на своей флейте козлоногий Пан, бог лесов и пастбищ. Свирель в Г была не простой. Когда он полюбил прекрасную нимфу Сирингу, которой и без него докучали разные сатиры и лесные божки. А Сиринга любила только в охоте. В коротеньком хитоне, с луком в руке и колчаном за плечами, она целыми днями бродила в горных лесах, охотясь зверей, а также ее подруги-нимфы время думали, что это сама Артемида вышла на охоту, - так похожа на богиню была Сиринга, только лук имела не золотой, а обычный.
Долго Пан преследовал красавицу, носясь по лесам за ней, а нимфа убегала от него со всех ног. Наконец, крайне изнеможении, подошла она к реке ладони, уклякла на берегу и стала просить богов изменить ей вид.
Подошел к ладони и Пан, и когда думал, что поймал красавицу, руки его обхватили шелестящий тростник.
Снялся легкий ветер, и камыш зашелестел жалобно, нежно. Господин удивленно прислушивался, а был он большой выдумщик, то срезал несколько тростинок, различных длиной, соединил их и приложил себе к губам.
Свирель заиграла, и так хорошо, что растроганный Господин назвал ее Сиринга и уже никогда с ней не расставался.
Господин любил развлекать своей игрой лесных жителей. А когда сатиры и нимфы, услышав Сирингу, шел к нему и, взявшись за руки, кружились в танце, он выскакивал на середину круга и забавно отплясывал с ними.
Панову игру очень любил и царь Мидас. Слушая ее, он совсем забывал о своей дом и долго бродил со всем веселым группой по лесам и долинам.
Увидел Пан, все радуются его игрой, и решил соревноваться с самим Аполлоном. Услышав об этом, лесные жители и скорее сбежались все на гору Тмол, стремительную, почти неприступную человеку, а бог гора, старый Тмол, стал за судью.
Еще старше, чем его гора, Тмол сел на свое место и раздвинул дерева, чтобы удобнее было слушать. Его седую голову украшал только венок из дубовых листьев, на пылу виски хорошо свисали желуди, как ценное украшение.
- Начинай! - Обратился старый Тмол к Господину. Тот выступил вперед и приложил к губам свою любимую Сирингу. Какие небесные звуки полетели с нее То нежные и ласковые, то веселые, бодрые, то печальные и жалобные. Все зачарованно слушали, а Мидас, что тоже, конечно, был здесь, не мог перевести дух, пока Господин кончил играть.
Тогда старый Тмол повернулся к Аполлона, и все деревья вокруг вернули ему свои вершины. Спокойно вышел на середину Аполлон, на ясных кудрях - венок из вечнозеленого лавра, из мощных ветвей свисает до земли пурпурный хитон, в руках сверкает кифара.
Уверенно ударил Аполлон по золотым струнам, запел и как всех приворожил. Таких величественных, божественных звуков еще никто здесь не слышал.
Судья Тмол признал Аполлона победителем, и все радостными возгласами одобрили тот приговор. Только один царь Мидас осмелился возразить - ему больше нравилась простая, бесхитростная Панова игра. Пришел в ярость Аполлон, схватил Мидаса за уши и вытянул их вверх. Фригийский обладатель скорее бежал домой, и что имел он теперь делать с теми длинными, как ослиными, ушами? Пришлось их старательно прятать под фригийский шапкой, чтобы время никто не увидел и не стал смеяться над царя.
Знал о тех уши только один прислужник, что подрезал царю волосы и бороду, и Мидас пригрозил казнить его на смерть, как проболтается кому хоть словом. И слуга молчал. А что он был человек разговорчивый, то царская тайна стала его очень мучить. Она даже на языке ему крутилась, и прислужник хорошо помнил Мидасову обещание.
И все же он не выдержал, то побежал к реке, выкопал на берегу ямку и, убедившись, что поблизости никого нет, прошептал туда: - У царя Мидаса ослиные уши! У царя Мидаса ослиные уши!

Потом засыпал тщательно ямку и пошел домой.
Прошло немного времени, и на берегу, на том же месте, вырос тростник. От малейшего ветра он шелестел, и все прохожие отчетливо слышали слова: «У царя Мидаса ослиные уши! У царя Мидаса ослиные уши »
Так все узнали о тайне незадачливого царя.